План
1. Планы сторон
2. Причины Крымской войны
3. Безнадежная борьба нации
4. Героическая оборона Севастополя
5. Падение Севастополя
6. Мирный договор
7. Значение Крымской войны
Планы сторон
Борьба европейских монархий с революцией лишь на время отвлекла их от восточных дел. Задушив совместны ми усилиями революцию 1848—1849 гг., державы Священного союза вновь обратились к восточному вопросу, и сразу бывшие союзники стали друг для друга врагами.
Царизм, памятуя о том, что он сыграл в подавлении революции главную роль, хотел и на Востоке преуспеть больше всех. Выступая против Турции, он надеялся на договоренность с Англией, правительство которой с 1852 г. возглавлял личный друг Николая I Д. Эбердин, и на изоляцию Франции, где в том же 1852 г. провозгласил себя императором Наполеон III — племянник Наполеона I (во всяком случае, Николай был уверен, что с Англией Франция на сближение не пойдет, ибо племянник никогда не простит англичанам заточения своего дяди) . Далее царизм рассчитывал на лояльность Пруссии, где королевствовал брат жены Николая Фридрих-Вильгельм IV, привыкший повиноваться своему могущественному зятю, я на признательность Австрии, которая с 1849 г. была обязана России своим спасением от революции.
Все эти расчеты оказались битыми. Англия и Франция объединились и вместе выступили против России, а Пруссия и Австрия предпочли враждебный к России нейтралитет.
Крах внешнеполитических расчетов царизма накануне Крымской войны во многом объяснялся личными качествами царя и его министра. Николай I решал дипломатические задачи самонадеянно и опрометчиво, а предостеречь и отрезвить его было некому. Его министром иностранных дел бессменно был граф Карл Васильевич Нессельроде—человек без роду и племени. Главное, это был человек без собственного лица. Весь смысл своей жизни и деятельности он видел в том, чтобы угадывать, куда склоняется воля царя, и спешно забегать вперед в требуемом направлении. Зато он и просидел в кресле министра иностранных дел последние 10 лет царствования Александра I и все 30 лет царствования Николая I. Разумеется, такой министр не мог ни подсказать царю свое, ни исправить царское решение.
Царизм не разобрался в хитросплетениях европейской политики. Но главное было не в этом. Главное заключалось в том, что ни царю, ни его дипломатам и генералам недоступно было понимание тех экономических сдвигов, которые произошли в Европе за 30—40-е годы. Все это время не только в Англии, но и во Франции, и даже в Австрии и Пруссии капитализм неуклонно шел вперед и, усиливая экономический потенциал держав, развивал их аппетиты к новым рынкам, источникам сырья, сферам влияния. При таких условиях западные державы, которые охотно сотрудничали с царизмом политически в борьбе с революцией, не хотели ни сотрудничать с ним, ни, тем более, понести ущерб от него в дележе рынков. Наоборот, растущая активность царизма в районах, где они сами надеялись поживиться, усиливала их противодействие России.
Причины Крымской войны Причины Крымской войны коренились главным образом именно в столкновении колониальных интересов России и Англии, а также России и Франции, отчасти России и Австрии на Ближнем Востоке и Балканах. И Англия в союзе с Францией, и Россия стремились в Крымской войне к одинаковой цели, т.е. к господству в указанных районах, хотя и разными путями: Англия и Франция, которым выгодно было иметь в лице Турции постоянный противовес и угрозу России, предпочитали закабалить Турецкую империю, тогда как Россия хотела уничтожить ее. Турция, в свою очередь, преследовала давнюю цель отторгнуть от России Крым и Кавказ. Словом, Крымская война была захватнической, грабительской со стороны всех. ее участников.
Ближайшим поводом к войне послужил спор между католическим и православным духовенством о так называемых “святых местах” в Иерусалиме, т.е. о том, в чьем ведении должен находиться “гроб Господень” и кому чинить купол Вифлеемского храма, где, по преданию, родился Иисус Христос. Поскольку право решать этот вопрос принадлежало султану, Николай I и Наполеон III, оба искавшие поводов для нажима на Турцию, вмешались в спор: первый, естественно, на стороне православной церкви, второй—на стороне католической. Религиозная распря вылилась в дипломатический конфликт.
Царизм, будучи уверен в том, что Англия, Австрия и Пруссия останутся, по меньшей мере, нейтральными в русско-французском конфликте, а Франция не решится воевать с Россией один на один, действовал напролом. В феврале 1853 г. по высочайшему повелению в Константинополь отплыл с чрезвычайными полномочиями князь Александр Сергеевич Меншиков—правнук знаменитого временщика, генералиссимуса А. Д. Меншикова, один из трех главных фаворитов Николая I, который уступал по влиянию на царя фельдмаршалу И. Ф. Паскевичу, но с третьим фаворитом, шефом жандармов А. Ф. Орловым, соперничал не без успеха. Ему было ведено потребовать, чтобы султан не только решил спор о “святых местах” в пользу православной церкви, но и заключил особую конвенцию, которая сделала бы царя покровителем всех православных подданных султана. В этом случае Николай I становился, как говорили тогда дипломаты, “вторым турецким султаном” : 9 млн. турецких христиан приобрели бы двух государей, из которых одному они могли бы жаловаться на другого.
Турки, конечно отказались от заключения такой конвенции.
21 мая Меншиков, не добившись заключения конвенции, уведомил султана о разрыве русско-турецких отношений (хотя султан отдавал “святые места” под контроль России!) и отбыл из Константинополя. Вслед за тем русская армия вторглась в Дунайские княжества (Молдавию и Валахию) . После долгой дипломатической перебранки 16 октября 1853 г. Турция объявила России войну.
В России тогда все еще господствовали феодально-крепостнические отношения. Они тормозили экономическое развитие страны и обусловливали ее военно-техническую отсталость. Военных заводов было очень мало и работали они плохо из-за примитивной техники и непроизводительного крепостного труда. Главными двигателями служили вода и конная тяга, отчего заводы назывались “вододействующими” и “коннодействующими” . Зимой, когда замерзала вода и кончались запасы корма для лошадей, эти предприятия значительно свертывали свое производство.
Перед войной Россия производила в год всего 50—70 тыс. ружей и пистолетов (потребовалось их за год войны 200 тыс.) , 100—120 орудий (потребовалось втрое больше) и 60—80 тыс. пудов пороха (израсходовано только за 11 месяцев обороны Севастополя 250 тыс. пудов) .
Отсюда видно, как русская армия страдала от недостатка вооружений и боеприпасов. Новые образцы оружия почти не вводились. Русскую пехоту вооружали гладкоствольными ружьями, которые заряжались в 12 приемов, а стреляли на 200 шагов. Между тем, на вооружении англо-французской (отчасти и турецкой) пехоты состояли дальнобойные винтовки с нарезными стволами, которые били на 1300 шагов) .
Ниже всякой критики была военно-тактическая подготовка русских войск. Военное министерство России 20 лет кряду перед Крымской войной возглавлял князь А. И. Чернышев—царедворец, падкий на внешние эффекты, который готовил армию не для войны, а для парадов. Солдаты артистически маршировали на плацу, но не знали, что такое применение к местности. Для обучения стрельбе Чернышев выделял по 10 боевых патронов на солдата в год. Только традиционная стойкость русских солдат была на высоте, но офицерский и особенно генеральский состав не всегда мог ею распорядиться.
Наконец, пагубно отражалось на боеспособности русской армии убийственное состояние транспорта и путей сообщения. Из центра на юг страны не было ни одной не только железной, но даже шоссейной дороги. Войска проделывали тысячеверстные переходы пешком, оружие, боеприпасы и снаряжение перевозились на волах, многие из которых околевали в дороге, трупы их тонули в грязи, и по ним проходили обозы. Легче было доставить солдат в Крым из Англии или Франции, чем из центра России.
Военно-морской флот России был третьим в мире после английского и французского, но перед флотом Англии и Франции он выглядел, как лилипут перед Гулливером: англо-французы имели 454 боевых судна, включая 258 пароходов, а Россия—115 судов при 24 пароходах.
Безнадежная борьба нации Пока царизм имел дело с Турцией, неизмеримо более отсталой и слабой, чем Россия, он мог еще побеждать, но для успешной борьбы с таким противником, как Англия и Франция вместе взятые, у него не было сил.
В первый период войны, когда Россия боролась один на один с Турцией, она добилась больших успехов. Как уже повелось в частых войнах между Россией и Турцией, и на этот раз открылись два театра военных действий—дунайский и кавказский. Правда, на Дунае и поначалу не все шло гладко. Главнокомандующий князь М. Д. Горчаков боялся царя больше, чем всех войск Турции, жил в страхе перед царской немилостью и поэтому не смел предпринять хоть что-то, не предписанное царем. Так, он бесплодно протоптался на левом берегу Дуная все лето, осень и зиму, и лишь в марте следующего 1854 г. заменивший Горчакова 72-летний И. Ф. Паскевич перешел Дунай и осадил Силистрию—главную крепость турок на Балканах.
Осада затянулась. Паскевич не хотел брать Силистрию штурмом, так как боялся, что не возьмет ее и, таким образом, в конце жизни посадит себе пятно на незапятнанную до тех пор военную карьеру. В конце концов, он, воспользовавшись тем, что на рекогносцировке турецкое ядро подкатилось к ногам его лошади, объявил себя контуженным и уехал из армии, сдав командование тому же М. Д. Горчакову.
Зато на Кавказе победы не заставили себя ждать. Командовал там отдельным корпусом наместник Кавказа, тоже 72 лет от роду, князь М. С. Воронцов Не его заслуга в том, что русские войска 19 ноября 1853 г. разбили турок под Башкадыкляром, сорвав их расчеты на вторжение в Закавказье. Эту битву дал туркам и выиграл ее генерал В. О. Бебутов.
Накануне еще более выдающуюся победу одержала эскадра русского Черноморского флота под командованием адмирала Нахимова.
Павел Степанович Нахимов—блистательный флотоводец, второй по значению в истории России после Ф. Ф. Ушакова—резко выделялся из среды николаевского адмиралитета своим демократизмом. Семьи у него не было, “сухопутных” друзей—тоже. Моряки заменяли ему и дружеский круг, и семейный очаг. Почти все свое адмиральское жалованье он раздавал матросам и семьям их. Зато он мог вполне положиться на них во всем. Они же боготворили его и готовы были идти за ним в огонь и воду.
Итак, 18 ноября 1853 г. эскадра Нахимова всего из 8 судов блокировала в гавани Синоп и полностью уничтожила турецкий флот из 14 кораблей. Лишь пятнадцатый, английский корабль, пароход, спасся бегством—догнать его парусники Нахимова не могли.
Турки потеряли в этой битве от 3 до 4 тыс. человек, русские—38 убитых и 240 раненых остальным Нахимов “не дал потонуть” . Сам Нахимов был ранен. Командующий же турецким флотом Осман-паша со всем своим штабом был взят в плен.
Так закончилось последнее крупное сражение парусных флотов и была одержана одна из самых ярких побед русского флота. С тех пор на воротниках матросских рубашек три полоски символизировали три такие победы: Гангут (1714 г.) , Чесма (1770 г.) и Синоп.
Тем временем Англия и Франция расценили русские победы на Черном море и в Закавказье как удобный предлог для войны с Россией под видом “защиты Турции” . 4 января 1854 г. они ввели свои эскадры в Черное море, а от Николая I потребовали вывести русские войска из Дунайских княжеств. Николай через Нессельроде уведомил их, что на такое “оскорбительное” требование он даже отвечать не будет. Тогда 27 марта Англия и 28 марта Франция объявили войну России.
Явно антирусски повели себя и старые приспешники царизма—монархи Австрии и Пруссии. Правда, втянуть их в войну с Россией английская дипломатия, как ни старалась, не смогла, но и Австрия, и менее решительно Пруссия заняли враждебную к России позицию на грани войны. 20 апреля 1854 г. они заключили между собой “оборонительно-наступательный” союз и в два голоса потребовали, чтобы царизм снял осаду Силистрии и очистил Дунайские княжества. Осаду Силистрии пришлось снять. Дунайские княжества—очистить. Царизм оказывался в положении международной изоляции.
Англо-французская дипломатия попыталась организовать против России широкую коалицию, но сумела вовлечь в нее только зависимое от Франции Сардинское королевство. Вступив в войну, англо-французы предприняли грандиозную демонстрацию у берегов России, атаковав летом 1854 г. почти одновременно Кронштадт, Одессу, Соловецкий монастырь на Белом море и Петропавловск-Камчатский. Союзники рассчитывали дезориентировать русское командование и заодно прощупать, не уязвимы ли границы России. Расчет не удался. Русские пограничные гарнизоны хорошо сориентировались в обстановке и отбили все атаки союзников. Тем же летом новые поражения потерпели на Кавказе турецкие войска. Поэтому с осени 1854 г. союзники перешли от демонстраций к решительным действиям на берегах Крыма.
B течение пяти дней (с 2 по 6 сентября) 62-тысячная союзная армия на 360 судах беспрепятственно высадилась близ Евпатории, а затем двинулась на юг, к Севастополю—главному опорному пункту России в Крыму. Пока все складывалось для союзников как нельзя лучше. Очень помогла им феноменальная беспечность русского главнокомандующего Меншикова.
Русскими войсками командовал в Крыму тот самый николаевский фаворит князь А. С. Меншиков, который, хотя и был генералом и адмиралом, не знал, как следует, ни военного, ни морского дела. Тем не менее, совмещая в себе одновременно военно-морского министра, сухопутного главкома в Крыму, командующего Черноморским флотом и генерал-губернатора Финляндии, он считал себя авторитетнейшим специалистом по делам войн как на суше, так и на море, а тех, кто был чином ниже его (Нахимова, в частности) , ни во грош не ставил.
Союзные генералы тоже не блистали полководческими дарованиями; Правда, французский главнокомандующий маршал А. Сент-Арно был отменным солдатом. Но как стратег, командующий армией, Сент-Арно никуда не годился. Еще худшим командующим был английский фельдмаршал лорд Ф. Раглан, который, в противоположность Сент-Арно, всю жизнь проведшему на войне, хотя и потерял в битве под Ватерлоо руку, с тех пор 40 лет не нюхал пороху и даже забыл, как он пахнет.
Зато войска союзников были почти вдвое многочисленнее и, пожалуй, втрое лучше оснащены и вооружены, чем русская армия. Их перевес в людях и технике решил исход сражения 8 сентября 1854 г. на р. Альма.
После битвы на Альме Меншиков отступил к Севасто полю, а затем к Бахчисараю, бросив Севастополь на произвол судьбы.
В дальнейшем он дал союзникам еще два сражения. Под Балаклавой 13 октября 1854 г. была почти полностью истреблена английская легкая кавалерия, в которой служила самая родовитая знать. Будь на месте Меншикова другой военачальник, русские могли бы одержать под Балаклавой решительную победу, но с Меншиковым и здесь потерпели неудачу. Проиграл Меншиков и сражение в районе Инкермана 24 октября 1854 г.
Лишь за три дня до собственной смерти, 15 февраля 1855 г., Николай I отважился уволить Меншикова “полечиться” , а новым главнокомандующим назначил опять М. Д. Горчакова. Горчаков сделал 4 августа 1855 г. в сражении на Черной речке последнюю, подготовленную из рук вон плохо попытку заставить союзников снять осаду Севастополя, но бил отбит.
Героическая оборона Севастополя Героическая оборона Севастополя началась 13 сентября 1854 г. и продолжалась 349 дней. Организатором обороны стал адмирал В. А. Корнилов. Ближайшими помощниками Корнилова были адмирал П. С. Нахимов, контрадмирал В. И. Истомин и военный инженер полковник Э. Л. Тотлебен.
Неприступный с моря Севастополь был легко уязвим с суши. Поэтому пришлось наскоро возводить целую систему пригородных укреплений, в строительстве которых участвовало все военное и гражданское население города от мала до велика. 5 октября 1854 г. союзники предприняли первую бомбардировку Севастополя, направив против него 1340 орудий (больше, чем имели французы и русские, вместе взятые, при Бородине) и выпустив по его укреплениям 150 тыс. снарядов, но ничего не добились. Севастопольские укрепления выдерживали огонь тяжелых орудий, а гарнизон сохранял присутствие духа и был готов к отражению штурма. Не рискнув пойти на штурм, союзная армия, численность которой достигла уже 120 тыс. человек, приступила к осаде города. Защищали его 35 тыс. бойцов.
В день первой бомбардировки Севастополя погиб Корнилов. 0борону города возглавил Нахимов. Под его командованием защитники Севастополя демонстрировали образцы воинской доблести, стойко держались во время бомбардировок, отражали штурмы, совершали смелые, вылазки.
Легендарный матрос Петр Кошка участвовал в 18 вылазках, лично взял в плен и привел в город 6 неприятельских “языков” , в числе которых были три турка, англичанин, француз и даже сардинец, т.е. солдаты всех армий, осаждавших Севастополь. Кошке не уступали в героизме матросы Федор Заика, Аксений Рыбаков, солдаты Афанасий Елисеев, Иван Димченко, первая в мире сестра милосердия Дарья Севастопольская. Рядом с ними защищали Севастополь два русских гения: хирург Н. И. Пирогов возглавлял военно-санитарную часть, а писатель Лев Толстой командовал артиллерийской батареей. Вся передовая Россия гордилась тогда севастопольцами.
Условия обороны были неимоверно трудными. Недоставало всего—людей, боеприпасов, продовольствия, медикаментов. Защитники города знали, что они обречены на смерть, но не теряли ни достоинства, ни выдержки.
В таких условиях севастопольский гарнизон продержался 11 месяцев, выведя из строя 73 тыс. неприятельских солдат и офицеров. 18 июня 1855 г., в 40-ю годовщину битвы при Ватерлоо, где, как известно, англичане победили французов, союзники предприняли штурм Севастополя, надеясь совместной, англо-французской победой над общим врагом придать этому дню новую историческую окраску. Одетые в парадную форму 30 тыс. французов и 15 тыс. англичан 9 раз за этот день шли на приступ и все 9 раз были отбиты.
С каждым днем таяло число защитников Севастополя, один за другим гибли их руководители. Вслед за Корниловым 7 марта 1855 г. погиб Истомин (ему ядром оторвало голову) . 8 июня был тяжело ранен и выбыл из строя Тотлебен, а 28 июня французская пуля смертельно ранила Нахимова, когда он, стоя по обыкновению в полный рост на бруствере того бастиона, где был убит Корнилов, осматривал в подзорную трубу позиции французов.
Павел Степанович Нахимов умер через день, не приходя в сознание. Хоронил его весь Севастополь, все, кто был свободен от боевой вахты.
Лишь 27 августа 1855 г. французам удалось, наконец, взять господствовавший над городом Малахов курган, после чего Севастополь стал беззащитен. В тот же вечер остатки гарнизона затопили сохранившиеся корабли, взорвали уцелевшие бастионы и оставили город, который даже враждебная России печать именовала тогда “русской Торей” .
Падение Севастополя Так закончилась севастопольская эпопея. Она вписана славной страницей в историю русского народа. Такова диалектика исторического развития: Крымская война была несправедливой со стороны России, но не народ затеял ее. Поскольку же война была затеяна и враги пришли на русскую землю, русские люди, защищая отчизну, совершали чудеса героизма. Значение севастопольской обороны 1854—1855 гг. заключается в том, что она показала всем исключительную силу патриотического чувства русского народа, стойкость его национального характера.
К моменту падения Севастополя Россия после двух лет войны уже ощутила истощение сил. Не помог и январский 1855 г. призыв крестьян в народное ополчение. Страна понесла огромные людские потери (больше 500 тыс. человек на всех фронтах) и оказалась на грани финансового краха. Если к началу войны, в 1853 г., дефицит государственного бюджета составлял 52,5 млн. руб., то в 1855 г. он вырос до 307,3 млн. Но борьба за Севастополь истощила и силы союзников. Они потеряли в Крымской войне до 350 тыс. человек. Провозившись целый год под Севастополем, союзники уже не надеялись разгромить Россию.
Между тем, на Кавказском фронте русские войска до конца войны сохраняли инициативу. К 1855 г. престарелого и безынициативного князя М. С. Воронцова заменил в должности главнокомандующего на Кавказе генерал Н. Н. Муравьев. Он был на 12 лет моложе Воронцова и, главное, активнее. Под его командованием русские войска 16 ноября 1855 г. ваяли Каре, слывший одной из самых сильных крепостей мира, и открыли себе дорогу на Эрзерум—в пределы Турции.
Не рассчитывая на близкое окончание войны, обе стороны заговорили о мире. Собственно, заговорили о мире Наполеон III, который не хотел ни усиливать Англию, ни ослаблять Россию сверх меры, и Александр II. В России был уже новый царь, сын Николая I. Он сменил отца, который умер 18 февраля 1855 л.
Английские верхи жаждали продолжения войны. Но Франция больше воевать не хотела, Турция не могла, а бороться против России (как и вообще против кого бы то ни было) один на один было не в правилах Англии. Пришлось и. ей поэтому соглашаться на мир.
Мирный договор Мирный договор был подписан 30 марта 1856 г. в Париже на международном конгрессе с. участием всех воевавших держав, а также Австрии и Пруссии. Председательствовал на конгрессе глава французской делегации министр иностранных дел Франции граф Александр Валевский—двоюродный брат Наполеона III. Русскую делегацию возглавил граф А. Ф. Орлов—старый фаворит Николая I, шеф жандармов, родной брат декабриста, революционера М. Ф. Орлова, который 30 марта 1814 г. принял капитуляцию Парижа перед Россией и ее союзниками. Теперь, ровно через 42 года, жандарму Орлову пришлось в том же Париже подписать капитуляцию России перед Францией и ее союзниками. Но ему удалось добиться условий, менее тяжких и унизительных для России, чем ожидалось после столь несчастной войны.
Россия теряла устье Дуная южную Бессарабию, а главное, лишалась права иметь на Черном море военный флот и прибрежные арсеналы, поскольку море было объявлено нейтральным. Таким образом, русское черноморское побережье становилось беззащитным от возможной агрессии.
Другие условия Парижского договора задевали интересы России в меньшей степени. Покровительство турецким христианам было передано в руки “концерта” всех великих держав, т.е. Англии, Франции, Австрии, Пруссии и России. Территории, оккупированные во время войны, подлежали обмену. Поэтому Россия возвращала Турции Каре, а союзники—России Севастополь, Евпаторию и другие русские города.
Значение Крымской войны Крымская война нанесла сокрушительный удар всей внешнеполитической системе царизма. Рушились сколоченные им в результате военно-дипломатических побед 1826— 1833 гг. ближневосточные позиции, резко пал его международный престиж.
С другой стороны. Крымская война явилась сильнейшим толчком к развалу внутренней социальной базы самодержавия. Царизм, по словам Ф. Энгельса, скомпрометировал в этой войне не только “Россию перед всем миром” , но и “самого себя перед Россией” . Война обострила всеобщую ненависть россиян к феодально-крепостническому режиму и поставила в порядок дня вопрос об уничтожении крепостного права. Словом, Крымская война ускорила назревание революционной ситуации, которая вынудила царизм отменить крепостное право.
Таким образом, если крепостнический режим внутри страны привел к внешнеполитическому краху царизма в Крымской войне, то внешнеполитический крах царизма, в свою очередь, ускорил падение крепостнического режима в России.
Список использованной литературы
1. Бестужев И. В. Крымская война. M., 1956.
2. Троицкий Н. А. Лекции по русской истории XIX века. Саратов 1994.
3. Корнилов А. А. Курс истории России XIX века. Москва.
4. Лигман Б. В. История России с древнейших времен до второй половины XIX века.